пятница, 4 января 2013 г.

ИНДИЙСКИЕ ЗАПИСКИ














С тех пор, как я забрался в пропитанный запахом навоза салон автобуса, смахивающего на несоразмерно раздутого бройлера, большой палец моей правой руки изрядно натренировался. Буква за буквой складывалась стенограмма моих впечатлений, оседая в обширной памяти айфона. И сейчас я вынимаю эти записки об Индии из своего персонального облака Эппл.
Раннее утро. Стая бродячих собак, насмотревшихся на популярный в этих местах пляжный футбол, гоняет по глубокому песку полусдувшийся мяч. Ближе к полудню одна из них пришла полежать в моей тени, а когда я невзначай сдвинулся, жалобно заскулила.
Я вижу как индус неспешно болтает по сотовому, стоя на краю аравийского моря и одновременно поглаживает по холке меланхоличную корову.
Прогулка вдоль прибрежных скал. И опять совершенно безвозмездно меня взялась сопровождать кроткая индийская собака. Поджидая, когда я одолею крутую тропинку, она то и дело всматривается в морскую даль. Кем она была раньше? Женой рыбака?
Вот семья скитальцев, словно понурый караван бредущая по песчаной косе. Лишь один среди них живчик - тощий мальчуган с несоразмерным колпаком санты на голове. Он улыбается мне.
Я наблюдаю за безрассудной вороной которая подходит к самой кромке моря, а затем долго и смешно бежит от бурлящей набегающей волны. Оказывается, она любительница морепродуктов: вон в клюве у нее еще живой барахтающийся рачок. Ее товарки оседлали рыбацкую лодку - эти довольствуются тухлыми остатками вчерашнего улова.
Ты наблюдатель и постепенно тебя вовлекает наблюдаемое, подсаживает на волну чистого существования, где-то рядом самадхи. Или что-то подобное и не имеющее названия.
Я ненавижу пыль, но здесь она мне нисколько не мешает, здесь я ее принимаю. 
Я бреду по пыльным дорогам по обе стороны от которых расположились храмы: кришнаитские, католические, буддистские. А навстречу мне несутся нескончаемым потоком одряхлевшие хиппи на арендованных мотоциклах со своими увядшими, но до сих пор стильными подругами. Индийский гербарий. Мимолетное освобождение. И тут же столетний аскет на байке в круглых очках как у Ганди и безупречно прямой спиной. И многочисленная индийская семья: муж, жена и трое детей, все тоже на байке, а следом русская домохозяйка с холщовой сумкой через плечо, а дальше местная развеселая молодежь в открытом джипе - на трансвечеринку. И все это под непрекращающееся стаккато звуковых сигналов, но кто не знает про индийский стиль вождения!
Девять коробок "Короны экстра" на голове индианки, на голове другой - огромная глыба льда (потом это его я добавлял в ежевечерний виски), третья водрузила себе на голову огромный куль - весь мусор Индии.
Индийские юноши из низших каст повторяют сюжет старого японского фильма "Голый остров" - карабкаются на скалы с кувшинами пресной воды. Они похожи на отряд муравьев и они так же как муравьи стройны и безмолвны.
Повсюду я ношу с собой фотоаппарат, но почти всегда он бесполезен: пространство все время ускользает из рамки кадра, а сюжеты завершаются на миг раньше срабатывания затвора. Твоя реальность параллельна, если она вообще здесь существует. Все всегда случается, но за пределами твоего фокуса, внимание еле поспевает за событиями. Статика тем более неуловима.
Географическая широта меняет точку сборки и теперь то, что ранее было так важно валяется на обочине так же как скорлупа использованных кокосовых орехов. Но пока я вставляю соломинку в свежий кокос, макушку которого только что отсек для меня улыбчивый крестьянин, и медленно наслаждаюсь его влагой. Спустя еще одну вечность, бросаю пустой орех в общую кучу.


среда, 2 января 2013 г.

ЗАПАХИ ИНДИИ













солнце нагревает, а ветер смешивает
и ты уже захвачен ими
кочуешь от одного к другому
выбирая маршруты носом
от разноцветных специй
через протухающий пустырь
через задумчивый гашиш
через сухие венки гардений
к прогорклому аравийскому морю
когда я бреду
сквозь благоухающих розмарином девиц
я говорю с ними своим запахом
еще нездешним
и пряная пыль проникает под кожу
и сам ты становишься пылью
и смешиваешься с едким дымом 
погребальных костров
и повисаешь в тяжелых оранжевых лучах
заходящего солнца